syd matters – have a nice day
- - - - -
– хорошего вам дня! – с пусть заученной наизусть, но все равно искренней улыбкой (не могу иначе), желаю я белокурой девушке, протягивая ей бумажные пакет с покупками, которые она только то сделала в нашем магазинчике. с ней легко быть милой, с ней легко быть вежливой, потому что блондинка так мило улыбается в ответ, так учтиво просила помочь выбрать помидоры получше. она явно заботилась не только о себе. таким клиентам помогать только в радость. когда на тебя не орут, когда не относятся пренебрежительно, когда не считают тебя прислугой или кем-то на порядок ниже. когда к тебе просто относятся, как к такому же человеку, когда не создают тебе ощущение, что ты им что-то должна – быть искренней в своей вежливости, в своих, пусть и будничных, но улыбках, совсем не сложно. это получается само собой. ты вед просто общаешься с человеком, ты просто ведешь обычный, приятельский диалог. мне нравится, когда ко мне приходят покупатели, которые в первую очередь люди, а не бизнесменами, которые делают вид, что знают все об этом мире вообще, и о тебе в частности. таким я тоже улыбалась, конечно же. но натянуто. вынуждено. пытаясь забыть их визит, как только колокольчик на двери ознаменует их уход. но эту блондинку мне хотелось забывать. она была из того типа покупателей, которых хочешь с гордостью называть "постоянным". и я очень надеялась, что мне удастся это в перспективе.
блондинка протягивает мне оплату за продукты, и я тянусь за ними все с той же улыбкой, с характерным звоном открываю старомодный кассовый аппарат (отец все еще против всех этих "новомодных штуковин", как он их называет и говорит, что свои деньги доверит только старому-доброму аппарату, что достался ему от дедушки), но так и застываю с этими деньгами в руках – на полке за моей спиной трелью раздается давно поднадоевшая песня, что уже с незапамятных дней стоит у меня на звонке телефона. я готова была пропустить звонок, чтобы рассчитать милую клиентку, тем более, что это не заняло бы много времени. но имя эдди на заставке телефона заставляет все внутри сжаться в неприятный ком – каждый раз, когда звонил брат, я не могла избавиться от всепоглощающего волнения, граничащего чуть ли не с животной паникой. я никогда не прекращу пытаться уберечь его от всех бед, даже если он сам того не желает. особенно сейчас, когда я уже не знаю его так хорошо, как раньше, не так хорошо, как мне казалось. не знаю, чем он дышит, где он проводит свои вечера... и это пугало мне до ужаса. он же мой эдди, мой дорогой эдди – я не могу допустить, чтобы с ним что-то случилось.
– прошу меня извинить, я всего на секундочку, – с извиняющейся улыбкой я обращаюсь к клиентке и слишком резко разворачиваюсь, чтобы взять свой телефон побыстрее – даже голова закружилось.
– привет, эдди. у меня клиент, что-то срочное? – я пытаюсь говорить как можно более спокойно, не выдавая собственного волнения – брата явно начинала доставать моя постоянная опека.
но он молчит мгновение. несколько. он молчит, тяжело вздыхая, и все внутри меня сложно сжимается железными силками. что-то произошло. он попал в беду. или кто-то еще. кто-то близкий. что-то случилось. я чувствую это. его голос дрожит. я еле разбираю слова, он тяжело дышит, пытаясь выговорить фразу, но его голос сбивается. он снова умолкает, собираясь с силами. он выдыхает этот яд, словно освобождаясь от того, что отравляло каждую клеточку его тела.
он отравляет и меня.
нет. нет. нет. он явно что-то перепутал. не так услышал. не так понял. нет, это не может быть правдой. нет, это какой-то глупый, странный, страшный сон. нет, мне послышалось. в глазах щемит, горло сжимает тот самый отвратный ком, который, кажется, больше никогда не пропадет. я просто не могу поверить в то, что услышала. меня начинает жутко знобить, рука с телефоном медленно спускается по щеке и я откладываю его в сторону практически на автомате.
я потеряла то, что лишь недавно обрела. я потеряла того, кого обещала беречь. кого считала близким человеком. я потеряла снова. больше не осталось ничего и никого, что связывало бы меня с моим настоящим отцом. с той жизнью, что могла бы у меня быть, что могла бы быть у нас.
мои глаза встречаются с глазами блондинки, что застыла в недоумении, но я вижу ее словно сквозь пелену. быстрым, резким движением ладони смахиваю со щек покатившие слезы, снова открываю аппарат и быстро отсчитываю сдачу. возможно, ошибусь, но пусть простит меня эта милая девушка – это больше не имеет значения. ничего больше не имеет значения. потому что погас мой родной огонек. погасла, перегорела словно свеча, та, кого я только недавно смогла убедить в том, что она не одинока, что ей есть к кому обратиться, что ей есть к кому прийти за помощью. и что в итоге? я не сдержала обещания. я не уберегла ее, не пришла на помощь. я бесполезная. глупая. наивная. маленькая идиотка.
– и еще раз... хорошего... х-хорошего вам дня, – я протягиваю сдачу, губы дрожат, но на них расцветает какая-то кривая, неестественная улыбка, когда я смотрю в глаза блондинки и снова вижу их словно через пелену. наши руки соприкасаются, когда я отдаю ей деньги, и как только я понимаю, что все, я формально свободна – быстро разворачиваюсь от клиентки и направляюсь к подсобному помещению.
я исполнила свой долг. я довела до конца. теперь, пожалуйста – мир, оставь меня в покое.
хорошего вам дня. хорошего вам дня. прекрасного вам дня!
в подсобке полумрак, в подсобке сыро. но мне плевать. спиной я ощущаю холодную стену – и это все, что мне нужно сейчас. я ощущаю себя настолько живой, что мне гадко от этого ощущения – она уже ничего не чувствует. я ощущаю этот затхлый запах. она же больше ничего не ощущает. только темнота. только беспросветная темнота. и я десятый раз повторяю молитву.
господи, пускай рай окажется действительно реальным. пускай моя девочка найдет свет. хотя бы где-то. я прошу тебя, господи. ее отняли у меня, безжалостно отняли. не оставляй ее, я прошу тебя, господи. не оставляй ее на пути одну, проведи ее за собой. в то, лучшее место. я так тебя прошу, господи. я ведь обещала!.. я ведь обещала ей... и не смогла сдержать это обещание. хотя бы ты не оставляй ее. молю.
лихорадочно хватаю воздух ртом, словно меня ударили под дых, словно выброшенная на берег рыба. слезы обжигают щеки, стекая по подбородку бесконечными водопадами. я сжимаю пальцы в кулак настолько сильно, что ногти впиваются в кожу, раздирая ее до крови, но я не ощущаю боли. уже не могу ощущать. подношу сжатый кулак к губам, прикусываю пальцы – лишь бы сдержать в себе тот неистовый крик, что так и рвется с груди.
сползаю по стене, сажусь на холодный пол, обхватывая коленки руками и утыкаясь в них носом, покачиваясь вперед-назад, словно в какой-то медитативной позе, пытаясь бесполезно успокоить себя. а ведь это нереально. как?.. как успокоить ту рвущую изнутри боль?
– хорошего вам дня. хорошего вам дня, – шепчу в тишину последние сказанные слова, перед тем, как я узнала, что сестры у меня больше нет. я нашла ее, чтобы потерять так стремительно. это разъедало подобно кислоте изнутри, – хорошего. вам. дня. – шепот разрезает тишину подсобки и я слышу свой собственный голос словно со стороны.
этот день я запомню навсегда. этот день высечен в памяти, в сердце, в сознании кровавыми шрамами. и они не заживут. никогда.
